Неточные совпадения
— Да моя теория та:
война, с одной стороны, есть такое животное, жестокое и ужасное дело, что ни один человек, не говорю уже христианин, не может лично взять на свою ответственность начало
войны, а может только правительство, которое призвано к этому и приводится к
войне неизбежно. С другой стороны, и по науке и по здравому смыслу, в государственных делах, в особенности в деле воины, граждане отрекаются от своей
личной воли.
«Что меня смутило? — размышлял он. — Почему я не сказал мальчишке того, что должен был сказать? Он, конечно, научен и подослан пораженцами, большевиками. Возможно, что им руководит и чувство
личное — месть за его мать. Проводится в жизнь лозунг Циммервальда: превратить
войну с внешним врагом в гражданскую
войну, внутри страны. Это значит: предать страну, разрушить ее… Конечно так. Мальчишка, полуребенок — ничтожество. Но дело не в человеке, а в слове. Что должен делать я и что могу делать?»
Это — чисто моральная оценка
войны, перенесение моральных категорий
личной жизни на историческую жизнь народов.
Личное мужество совсем не вдохновляет
войн, затеянных из корыстных интересов.
Одни смотрят на
войну, как и на все на свете, с частной точки зрения, с точки зрения
личной или семейной жизни, блага и счастья людей или их страдания и несчастья.
Но я был
личным свидетелем другого исторического момента (
войны 1853–1856 г.), близко напоминавшего собой двенадцатый год, и могу сказать утвердительно, что в сорокалетний промежуток времени патриотическое чувство, за недостатком питания и жизненной разработки, в значительной мере потускнело.
— Да почти ничего дальше, — продолжал Евгений Павлович, — я только хотел заметить, что от этого дело может прямо перескочить на право силы, то есть на право единичного кулака и
личного захотения, как, впрочем, и очень часто кончалось на свете. Остановился же Прудон на праве силы. В американскую
войну многие самые передовые либералы объявили себя в пользу плантаторов, в том смысле, что негры суть негры, ниже белого племени, а стало быть, право силы за белыми…
Но другой вопрос, о том, имеют ли право отказаться от военной службы лица, не отказывающиеся от выгод, даваемых насилием правительства, автор разбирает подробно и приходит к заключению, что христианин, следующий закону Христа, если он не идет на
войну, не может точно так же принимать участия ни в каких правительственных распоряжениях: ни в судах, ни в выборах, — не может точно так же и в
личных делах прибегать к власти, полиции или суду.
Меня лично теперь ничто не интересовало.
Война так
война… Что же из этого? В сущности это была громадная комедия, в которой стороны совершенно не понимали друг друга. Наживался один юркий газетчик — неужели для этого стоило воевать? Мной вообще овладел пессимизм, и пессимизм нехороший, потому что он развивался на подкладке
личных неудач. Я думал только о себе и этой меркой мерял все остальное.
Народная жизнь исчезает среди подвигов государственных,
войн, междоусобий,
личных интересов князей и пр., и только в конце тома помещается иногда глава «о состоянии России».
Как летающие ядра и пули на
войне не мешают солдатам говорить о своих делах, есть и починять обувь, так и голодающие не мешают мне покойно спать и заниматься своими
личными делами.
Большая часть казенных студентов желала, хотя безнадежно, вступить в военную службу, чтоб принять
личное и деятельное участие в
войне с Наполеоном.
Современная
война и приготовления к ней не оставляют уже никакого места для
личного начала.
Если
войны прежних веков связаны были с
личной храбростью, то это совершенно неприменимо к современным тоталитарным
войнам.
Атмосфера
войны, как самой
войны, так и её подготовки, есть атмосфера коллективная, коллективного подсознательного, в которой парализована личность,
личное сознание и
личная совесть.
И вот между этикой, выработанной
войной и воинами, когда борьба с оружием в руках была самым благородным занятием, этикой, распространенной на всю благородную породу человечества, и этикой евангельской, христианской существует глубочайшее противоположение и конфликт, который должен был бы переживаться мучительно и трагически христианами, если бы
личное сознание и
личная совесть были в них сильнее и острее и не подавлялись родовыми инстинктами.
Но никто не откажет ему в великом искусстве приготовлять
войну, улучать для нее время и пользоваться им; а это стоит
личной отваги и славы знаменитого полководца.
Вскоре после получения им письма и взятия Березани, он однажды в разговоре, в присутствии Григория Александровича, заметил, что хитрить в
войне хорошо, но также необходима и
личная храбрость полководца.
Звук воинской трубы заставил затрепетать его сердце. Были забыты
личные дела, были забыты имущественные интересы — все потонуло в одном великом деле, в одном русском общенародном интересе, — это дело, этот интерес была
война за страждущих в иноверной неволе единоверных братьев.
Александр Павлович избегал
войны с Пруссией, но честь России считал выше всего и не желал унизить достоинства ее в самом начале похода; могли говорить, что русский государь дошел со своей армией до границы и должен был отступить по воле прусского короля; поэтому он сам отправился в Берлин для
личных переговоров с Фридрихом-Вильгельмом и, в случае упорства, думал даже объявить ему
войну.
Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о
войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на
личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их.
И так точно, вследствие своих
личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой
войны.
Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и
войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами
войн, и чтобы возможно было найти законы
войны в
личной деятельности одного человека.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих
личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто-либо из участников
войны) не имел ни малейшего чаяния.